Вечность

 

Zeros Metallium (aka Leilerion)

 

Посв. Лине-сан из Москвы

 

     Зелёные солнечные луга Зефилии. Благословенная Цефеидом земля, вот уже тысячу лет не знающая войн и голода. Но жители её обычные люди, как и все прочие подчиняющиеся основным законам бытия. Главный из них – всё живущее когда-нибудь должно умереть.

      В одной из множества деревень в доме, стоящем на отшибе, умирала старая колдунья. Она немало пожила, жизнь её была счастливой, и женщина расставалась с ней без сожаленья. Все её друзья молодости давно умерли от старости: как известно, маги живут дольше обычных людей. И продолжительность жизни прямо пропорциональна силе волшебника.

     Колдунья жила на свете девятьсот лет.

     Волшебная Сила, никогда не подводившая её раньше, стремительно таяла – смерть была близка.

     Колдунья, когда-то красивая женщина, а сейчас маленькая сгорбленная старушка, сидела на кровати и расчёсывала свои длинные седые волосы. Во взгляде её выцветших глаз читались не сломленная старостью гордость и опыт прожитых столетий. Звали колдунью Лина Инверс.

    

     Скрипнула дверь, и в комнату вошла высокая светловолосая женщина.

   ― Госпожа Лина…― тихо и без излишней экспрессии.

   ― Здравствуй, Филия. Хорошо, что ты пришла.

     Светловолосая женщина остановилась в нерешительности посреди комнаты. Впрочем, её замешательство продолжалось недолго: женщина быстро взяла себя в руки.

   ― Госпожа Лина, не хотите ли перекусить?

   С еле заметной улыбкой колдунья покачала головой.

   ― Нет. Принеси мне попить.

   ― Да, да, сейчас, ― Филия поспешила исполнить просьбу старушки.

     Лина проследила за ней взглядом. Филия очень изменилась: она держалась спокойно и уверенно, как и подобает Главной Жрице, – не девушке-подростку, а взрослой женщине-дракону.

     Филия напоила волшебницу и уложила её в постель.

     Колдунья тихо вздохнула.

   ― Наконец-то я вновь увижу его… ― Она помолчала. ― Гаурри… Как давно тебя нет со мной…

   ― Госпожа Лина, Вам нужно было раньше позвать меня. С тех пор, как… ― Филия на секунду запнулась, выбирая слово, ― ушёл Зелгадис, Вы совсем одиноки.

   ― Да, ― взор волшебницы затуманился, обратившись в прошлое – то единственно ценное, что оставила ей неумолимая жизнь. ― Он сражался с судьбой до конца жизни. Его не сломила даже ранняя смерть Амелии: он продолжал искать средство излечиться…

   ― Но Вас тоже не сломила жизнь, Госпожа Лина. Шутка ли – стать шестым мудрейшим человеком всего мира и первой колдуньей. Вы прожили достойную жизнь.

     Лина скривилась.

   ― Филия, ты должна понимать, что это всё просто мишура. Силы оставляют меня, и слава меня не радует. …Жаль, что у меня не было детей.

     Повисло неловкое молчание. Лина никогда не говорила об этом, но Филия понимала, что этот вопрос не мог не волновать могущественную волшебницу. Не зная, что ответить, как утешить, Филия замолчала.

     Она села у изголовья кровати, поправила одеяло и вдруг, слабо дёрнувшись, опустила голову.

   ― Филия…

   ― Лина, ведь я… Простите…

   ― Не смей извиняться!

   ― Это ведь нечестно, ― тихо и по-детски. ― Ещё много столетий я…

     Волшебница нехорошо усмехнулась.

   ― Не тебе менять законы жизни, и ты это знаешь, Филия. Не расстраивайся, ты тоже когда-нибудь умрёшь.

     Через минуту.

   ― Извини, я была резка.

   ― Нет-нет, Лина-сама, всё хорошо. Вы, конечно же, правы. Извините, я веду себя как девчонка, ― Филия вспомнила Храм и стареющего Милгазию. Дома и здесь – везде её преследовало напоминание о неминуемом…

   ― Ладно. Скажи лучше, как там Валь?

     Филия сдержанно улыбнулась.

   ― О, с ним всё в порядке, госпожа Лина.

   ― По-прежнему влюблён в тебя?

     Женщина-дракон чуть смутилась. Потом махнула рукой.

   ― Да. Мальчишка…

   ― Гляди-ка, может, и поженитесь.

   ― Госпожа Лина! Не говорите таких… ― вдруг Филия осеклась, словно что-то услышала.

      В наступившей тишине ясно раздался характерный звук астрального перемещения. Филия вздрогнула, словно её ударили, но голос её остался спокоен и твёрд. Не оборачиваясь, она спросила:

   ― Пришёл поглумиться, шакал?

   ― Я рад, что за эти годы Вы выучили другие ругательства, кроме "намагоми". Вы делаете успехи, Филия-сан, ― знакомый, ничуть не изменившийся насмешливый голос.

       Филия медленно повернулась. Посреди комнаты стоял Кселлос. Ни морщинки не прибавилось на его лице, всё те же закрытые глаза, всё та же дерзкая полуухмылка, даже одет точно так же, как когда-то давно. Как видение из прошлого. Филия не видела Кселлоса девятьсот лет.

        Всё изменилось раз и навсегда, лишь он остался прежним – безжалостное время словно не решалось тронуть Демона из Демонов, жизнь не могла ничего отнять у того, кто столько лет нёс в мир смерть.

   ― Моё почтение, милые дамы, ― Кселлос улыбнулся ещё шире и открыл глаза.

      Мрак в комнате сгустился.

      Филия не двигалась. Она ничего не говорила, не кричала, не хваталась за булаву – годы воспитали в ней выдержку. Как заворожённая, она смотрела в безумно полыхающее фиолетовое пламя глаз мазоку.

     "Должно быть, у Вечности такие же холодные глаза…"

     

   ― Я пришёл поговорить с Линой, ― несмотря на появившееся на его лице выражение уважения и почтительности, глаза мазоку оставались всё так же холодно-безучастны. Однако он почему-то не закрывал их. "Чего он хочет?"

   ― Филия, оставь нас, ― попросила волшебница.

      Жрица с трудом стряхнула с себя оцепенение.

   ― Да, конечно, ― прошла мимо Кселлоса, не взглянув на него, и вышла прочь.

      С убийственным равнодушием мазоку смотрел на угасающий бледный призрак той, что когда-то приложила руку к смерти двоих Тёмных богов. Худое измождённое лицо, испещрённое морщинами, абсолютно белые волосы, маленькая фигурка – ни одна струна не дёрнулась в душе Кселлоса. В его сердце не закралось ни капли жалости к той, с кем когда-то он сражался рука об руку, кто – было и такое – когда-то спасла ему жизнь.

      С тех пор, как последний воин Цефеида оставил сей бренный мир, судьба этой женщины больше не интересовала его. Лина Инверс больше не могла призывать Повелителя Кошмаров в своё тело: энергия Хаоса слишком разрушительна – теперь, без своей силы, она не представляла никакой ценности. Не желание попрощаться с другом привело сюда создание тьмы, а один старый долг.

      Кселлос подошёл к кровати.

   ― Я ждала тебя, ― глухо проговорила Лина, глядя в безупречно молодое лицо.

      Кселлос кивнул.

   ― Я рад, что избавлен от ненужных объяснений, Лина-сан. Вас недаром прозвали шестым мудрейшим человеком.

      Тишина.

   ― Вот жизнь и кончена, Кселлос. Длинная по сравнению с любой человеческой, ничтожная – по сравнению с жизнью мазоку.

   ― Таков порядок вещей, ― безучастный холодный голос, открытые глаза: в этот раз Кселлос не стал ломать комедию. ― Хотя, знаете, ещё не поздно…

   ― Я просила тебя никогда не заговаривать об этом со мной. Замолчи.

      Он пожал плечами.

   ― Зря. Бесконечно долгая жизнь – есть свои минусы, безусловно, но я, например, не жалуюсь, ― Кселлос усмехнулся с лёгким оттенком торжества.

     Пожилая женщина вопросительно подняла брови.

  ― Значит, ты бы свою жизнь не променял ни на что?

  ― Именно так, Лина-сан, ― промурлыкал Кселлос.

  ― Ну а я считаю, что лучше прожить короткую жизнь, но зато не повиноваться никому.

 

  …По лицу Кселлоса пробежала судорога, впрочем, он мгновенно взял себя в руки.

      Через минуту тишины.

  ― Я не жалею об уходе, Кселлос. Мне больше нечего делать здесь.

  ― Ваш выбор, Лина-сан. Мне жаль…

  ― Не надо лицемерить сейчас. Мы больше не увидимся. ― Помолчав, волшебница усмехнулась не хуже мазоку. ― Я передам Луне привет от твоей Госпожи.

  ― Лина-сан, Вы бредите. Может, мне позвать Филию?

  ― Нет нужды. Кстати, Кселлос. Ты обещаешь мне одну вещь, которую исполнишь, ― не последняя просьба умирающей, а приказ.

  ― Что бы ни случилось, ты не тронешь Филию.

 

      Огонь аметистовых глаз полыхает так же ярко, как вечность назад. Мазоку не считают своих лет.

 

  ― Если на то не будет прямого приказа, я не буду её убивать. Большего пообещать не могу.

  ― Хорошо, ― кивает колдунья. ― Этого достаточно.

     Лина Инверс знала, что Священник-Полководец лорда Бистмастера сдержит это обещание.

  ― В ящике стола, ― говорит волшебница и отворачивается к стенке.

     Ни слова не говоря, Кселлос подходит к столу, выдвигает единственный ящик, вынимает небольшой холстяной мешок, развязывает его…

 

     Мрак комнаты озаряет алое сияние.

 

    Четыре талисмана – магических усилителя, проданные Кселлосом Лине вечность назад.

    Долги надо возвращать.

 

    "Они подарены мне одним аристократом за маленькую услугу, которую я оказал ему"

 

     Не торопясь, Кселлос внимательно осматривает их и надевает: на запястья рук, на шею и на пояс.

    Лина по-прежнему лежит  отвернувшись к стене.

 

    Кселлос едва заметно улыбается своим мыслям, затем делает шаг по направлению к Лине, молча кланяется и исчезает.

 

   

    Она стоит спиной к нему и смотрит в одно из немногих огромных витражных окон замка. Низкое свинцовое небо и вой ветра – на Море Демонов опять волнение.

 ― Они у меня, госпожа.

     Пауза. Тот же голос:

 ― Этой ночью, не позже.

    Женщина задумчиво кивает.

 

  …Она чувствует, как проваливается в непонятную дымку. Нет ни верха, ни низа. Туман рассеивается, уступая место золотому сиянию, в котором растворяется её сознание…

 

  ― Как я и ожидала.

    Он беззвучно подходит ближе.

  ― Да…

    Она не оборачивается.

    Резкий порыв ветра разбивается о фиолетовые стёкла окна, теряя силу, проникает в щели…

    Ледяной ветер овевает фигуры двух мазоку…