Ты помнишь…
Milena Tori
– Лина-сан… – в голосе Амелии явственно читался ужас. Даже не
поднимая головы, волшебница точно знала, как смотрят на нее сейчас друзья.
Принцесса, наверняка, полна праведного возмущения и вот-вот начнет искать место
повыше, чтобы завести опять свою нескончаемую речь о справедливости… Гаурри,
как обычно, хлопает глазами, пытаясь осознать сказанное, до него постепенно
доходит, и на лице проступает растерянность… Зелгадис… Ну, этот, как всегда,
непроницаем – что бы он там ни думал, об этом ей никогда не узнать… Кселлос
изображает глубокую задумчивость, хотя ему-то что – знал ведь об этом и раньше.
Собственно, из-за него все это и случилось…
… Рубакам, как всегда, везло. Только они углядели вдалеке деревню
и порадовались предстоящему обеду, как их путешествие было самым нахальным
образом прервано: откуда ни возьмись на дороге появилось нечто большое и явно
мадзокообразное. И ладно бы просто появилось, так ведь нет же: встав в позу,
этот чудик заявил, что он-де, давно охотился за ними, и теперь, наконец, нашел,
и так далее, и так далее… В общем, ничего нового. Драка началась по привычному
сценарию: на мерзкое создание дружно обрушилась парочка Ра Тилтов, Гаурри
схватился за свой неизменный меч, а Лина принялась читать Драгон Слэйв. Однако
очень быстро выяснилось, что сей мадзоку не так прост, каким показался вначале.
Нет, он вовсе не был сверхсильным. Он был быстрым. Очень быстрым. От
размахивающего мечом Гаурри и от любой магии, которую тоннами обрушивали на
него Лина, Зел и Амелия, он уворачивался с такой скоростью, что попасть в него
было просто нереально. Как ему удавалось проделывать такое, даже не уходя в
другое пространство, было совершенно непонятно. Впрочем, думать об этом все
равно не было времени: их противнику, наконец, надоели игры в догонялки, и он
начал атаковать сам. И вот тогда рубакам действительно пришлось туго…
…Отлетел куда-то в ближайшие кусты Гаурри – какое-то время он
очумело тряс головой, пытаясь прийти в себя, потом, оклемавшись, вскочил на
ноги и вновь кинулся на врага, но движения наемника явно замедлились – силы уже
на исходе… Амелия, вся в синяках от многочисленных падений, кастовала подряд
все заклинания, которые только знала, пытаясь хоть чем-нибудь зацепить
неуловимого мадзоку – но бесполезно… Зелгадису было чуть получше: его каменная
кожа легче переносила столь грубое обращение, но особого вреда противнику он
тоже принести не мог… Оставалось уворачиваться от его атак – но ведь нельзя же
заниматься этим вечно…
“Ч-черт!!! По этому паршивцу даже Рагна Блэйдом не попадешь –
слишком шустрый!” – получив очередной, весьма чувствительный, удар, Лина
рассвирепела. Мало того, что какой-то мадзоку мешает ей спокойно добраться до
деревни и пообедать (что уже само по себе возмутительно!), так еще и прибить
его никак не получается! Нет, все, с нее хватит! Рявкнув “отвлеките его”,
волшебница отлетела в сторону, скрестила руки, призывая силу талисманов.
– Лина-сан! – завопила Амелия, чудом уворачиваясь от очередного
удара. – Не надо!
Лина этот вопль проигнорировала: даже если принцесса права,
другого способа все равно не видно. Мимоходом удивившись, что столь сильный
противник появился вот так, ни с того ни с сего, волшебница сосредоточилась на
заклинании:
О тьма, что чернее
черноты,
О
тот, кто темнее безлунной ночи…
…Сила рвется из рук, пытаясь освободиться – но она должна
удержать ее. Должна – иначе то, что она делает, погубит их. Однажды так едва не
случилось, но сейчас она справится, обязательно…
…Я присягаю
тебе,
Я предаюсь
тебе…
…Чьи-то сильные руки стальной хваткой сжимают плечи
волшебницы – словно что-то взрывается изнутри, в глазах темнеет от болезненного
ощущения чужой магии – и цепь ее заклинания рвется. Резкая слабость во всем
теле – и, не удержавшись на ногах и падая на землю, Лина успевает повернуться и
увидеть пылающие яростным фиолетовым огнем глаза: “Кселлос?..”
Мадзоку выпрямляется во весь рост, вскинув руку, произносит
несколько слов – и остальных рубак раскидывает в стороны, а прямо в их
озадаченно остановившегося врага бьет вихрь темной силы. Сполохи фиолетового
пламени взлетают ввысь, дикий вопль горящего чудовища обрывается на немыслимо
высокой ноте, и, когда огонь гаснет, от него не остается и следа, а Кселлос
устало опускается на землю рядом с волшебницей: “Ярэ, ярэ… Сколько сил,
оказывается, отнимают эффектные жесты…”
– Зачем ты… сделал это?.. – слегка оглушенная Лина непонимающе
смотрит на него. Мадзоку криво улыбается в ответ.
– Вы так хотите сделать приятное вашей создательнице и стать ее
новым воплощением?
Вздрогнув, как от удара, девушка растерянно смотрит на него: “Ну
конечно… Он не мог не знать… Но я ведь не об этом спрашивала!..”
– Послушай, Кселлос… – начинает волшебница, и голос ее звучит
как-то уж очень ласково, а когда Лина говорит с такой интонацией, это может
напугать даже мадзоку. Впрочем, на священника это не действует: он молча
смотрит на что-то за ее спиной, слегка приоткрыв глаза – совсем чуть-чуть, но
даже от этого мороз продирает по коже. Медленно-медленно, осененная внезапной
догадкой, девушка поворачивает голову: так и есть. Вся компания стоит в
нескольких шагах – и когда они только успели прийти в себя и подойти так
близко? – и нет ни единого шанса, что слова Кселлоса остались незамеченными. В
воздухе повисает тяжелое молчание.
– Лина-сан… – наконец, принцесса делает шаг вперед, в ее
темно-синих глазах – непонимание и испуг. – Что это значит?
Лина вновь поворачивается к Кселлосу, и на лице ее написано явное
желание прибить его на месте. Нет, он, конечно, только что помог им (непонятно,
правда, с чего бы вдруг?), и все такое… Но как же ей сейчас хочется шарахнуть
по нему по меньшей мере Рагна Блэйдом!.. Искоса глянув на волшебницу, мадзоку
без труда угадывает ее мысли, но лицо его остается непроницаемым.
“Она действительно не сказала им… Так я и думал…”
– Боюсь, Лина-сан не в состоянии ответить вам сейчас, – священник
вновь закрывает глаза, на его лице – вежливая полуулыбка, которая должна,
по-видимому, выражать сочувствие. Кселлос поднимается на ноги, протягивает руку
Лине – та, смерив его яростным взглядом, игнорирует предложенную помощь и,
встав с земли, разворачивается и идет вперед по дороге. Одна.
После секундного замешательства рубаки срываются следом за своей
предводительницей, решив не задавать пока лишних вопросов: то, что это чревато
большим Драгон Слэйвом на их головы, сообразил даже Гаурри.
Одного взгляда Лины оказывается достаточно, чтобы из таверны
мигом вымело всех посетителей, а хозяин замахал трясущимися руками, приказывая
слугам выполнять все желания страшных посетителей, и даже не заикнулся об
оплате: лучше один раз накормить кого-то бесплатно, чем потом восстанавливать
все заведение. В том, что они могут разнести тут все на мелкие кусочки, он
почему-то ни на секунду не усомнился…
Над столом по-прежнему висит напряженное молчание, и камикадзе
Гаурри, наконец, не выдерживает:
– Э-э… Лина… Может, все-таки, чего-нибудь скажешь?
Пальцы девушки медленно сжимаются – Зелгадис и Амелия, разом насторожившись,
приготовились было ставить защиту (кто знает, чем может запустить в них
рыжеволосая волшебница) – но Лина, помолчав еще немного, начинает говорить…
…Девушка поднимает глаза, обводит их взглядом: надо же, как точно
угадала… Медленно встает из-за стола, поворачивается и идет к выходу. На миг
застывает на пороге, потом, решительно шагнув вперед, неслышно закрывает за
собой дверь.
…Это проняло даже Гаурри: уж кому-кому, а ему-то было хорошо
известно, как нежно Лина обычно обращается со стульями, дверями и прочими
мелкими препятствиями. А тут вдруг такое…
– Ярэ, ярэ… – пробормотал Кселлос. – Похоже, Лина-сан на вас
обиделась…
– Кселлос-сан… Вы знали? Все это время? – поборница
справедливости грозно воззрилась на него. Мадзоку одарил ее загадочной улыбкой,
но ответить не успел: Зелгадис с еще более непроницаемым, чем обычно, лицом
молча поднялся из-за стола, и три пары глаз обратились на него.
– Ты куда? – вскинул брови Гаурри. Химера, не удостоив его
ответом, двинулся к выходу.
Кровь отхлынула от лица Амелии, она вскочила на ноги, словно
хотела кинуться за ним:
– Зелгадис-сан!
“Извини…” – конечно, он услышал ее, но не обернулся. Шагнул через
порог и прикрыл дверь – так же тихо и осторожно, как это сделала Лина несколько
минут назад.
Принцесса медленно опустилась обратно на стул. Покосившись на
нее, таинственный священник подумал, что его ответ ее больше не интересует, и
повернулся к Гаурри.
– Помнится, ты называл себя защитником Лины-сан… – с явным
сарказмом произнес мадзоку. – Или теперь ты отказываешься от своих слов?
– Да как ты…– вскинулся наемник, но его гневная реплика
запоздала: Кселлос, одарив его насмешливым взглядом, демонстративно растворился
в воздухе.
Обхватив голову руками, Гаурри уставился на Амелию: та явно
пребывала в полной прострации. Он ненавидел такие ситуации. Вот пошинковать
кого-нибудь в капусту – это всегда пожалуйста. Нет, он понимал, конечно, что
надо бы найти Лину, пока она чего не натворила: в таком состоянии она ж сотрет
с лица земли одну-две деревушки – и даже не заметит. Впрочем… Чего уж лукавить:
он действительно за нее беспокоился. Но кто знает, куда она успела уйти за то
время, пока они тут прохлаждались? Кселлос, наверняка, знает, но ведь не
скажет, чтоб ему! “Еще раз услышу “Это – секрет” – убью!” – мрачно подумал
Гаурри, прекрасно понимая, что ничего подобного не сделает. Принцесса могла бы
помочь отыскать Лину с помощью магии, но в таком вот состоянии от нее толку,
как от… В общем, еще меньше, чем от него. Еще раз покосившись на нее, наемник
вздохнул и откинулся на спинку стула: что ж, придется ждать, пока единственный
оставшийся поблизости маг придет в себя…
* * *
… Шаг, другой… Ну куда вот она идет? Нет чтоб просто подождать,
пока они придут в себя… Но смотреть на их потрясенные физиономии… “Кажется, я веду себя как Зелгадис, –
грустная улыбка тронула губы волшебницы, –
Осталось только сказать что-нибудь из его любимых фразочек в стиле
“Здесь мы расстанемся” и отправиться в одиночестве в даль светлую… Тьфу, глупость какая!”
Почему все плывет в глазах – неужели?.. “Прекрати! Еще чего
придумала!..” Только не сейчас. Не на виду у всей деревни – репутацию портить
нельзя…
Жесткие пальцы смыкаются на запястье – и как она не
почувствовала, что он здесь? Он резко разворачивает ее к себе, смотрит в глаза.
– Рэй Винг!
Воздушный шар взмыл ввысь, полетел над землей. Зелгадис крепче
стиснул ее руку – Лина едва не вскрикнула. “Совсем сдурел?! Больно же!!!”
– Пусти! – выдохнула волшебница, пытаясь высвободиться. Химера
чуть ослабил хватку, но вырваться ей не позволил. – Отпусти, говорю!
Она с размаху ударила его по плечу – и зашипела от боли. “Ч-черт!
Все время забываю, что он каменный!” Пока Лина трясла ушибленной рукой и
ругалась сквозь зубы, деревенские улицы кончились, промелькнули поля, и
волшебница увидела далеко внизу деревья. Их импровизированное средство
передвижения мягко спланировало на какую-то полянку в лесу, девушка
почувствовала под ногами землю, и только теперь Зелгадис отпустил ее. Она
немедленно отодвинулась.
– Зачем. Ты. Притащил меня. Сюда? – чеканя слова, произнесла
волшебница, и голос у нее был… гм… неласковый. Химера, не дрогнув, выдержал ее
взгляд.
– А ты считаешь, что я мог бросить тебя в таком состоянии? –
вопросом на вопрос ответил он.
– Да что ты понимаешь?! – взвилась рыжеволосая. – Ты что, утешать
меня собрался?! И какое тебе дело до
моего состояния?! Ты… Эй, какого мадзоку?!!
Тяжело вздохнув, Зелгадис шагнул к девушке, перехватил ее
запястья и притиснул к стволу ближайшего дерева. Лина аж задохнулась от такой
наглости, ее алые глаза заполыхали так, словно она готова была испепелить его
на месте.
– Прекрати истерику, – жестко произнес Зелгадис, – Пока ты
не успокоишься, я не отпущу тебя. И не дергайся: только синяков себе наставишь,
я же каменный.
Волшебница не прислушалась к его предупреждению и попыталась
вырваться, но химера держал ее крепко. “Черт… Сильный!” – оставив бесполезные попытки, Лина зло
посмотрела на него:
– С чего ты взял, что у меня истерика? – уже тише спросила она.
Химера пристально глянул ей в глаза и, заметно мягче, ответил:
– Ты бы видела себя… Извини, но мне не хотелось, чтобы ты
запустила в меня Драгон Слэйвом. А когда ты злишься, то способна на что угодно…
– Ладно… – проворчала волшебница. – Можешь отпустить меня,
кидаться Драгон Слэйвом я не буду.
Коротко кивнув, Зелгадис разжал пальцы, отступил на шаг.
– Но вот про Файербол я ничего не говорила!!! – огненная сфера
вспыхнула в ее ладонях – химера, чуть усмехнувшись, выставил барьер, и пламя
бессильно разбилось о его защиту. Несколько секунд она смотрела на него, потом
опустила руки.
– Ну? Успокоилась?
– Угу, – буркнула Лина и, поморщившись, потерла запястья, – Блин,
ну и хватка у тебя… Разве ж можно так с девушками обращаться?
– Я уже извинился, – спокойно заметил химера, – Чего еще ты от
меня хочешь?
– Это я тебя должна спросить, – оборвала его волшебница, – Чего
ты хотел, когда тащил меня сюда? Или ты чего-то не понял?
– Я все понял, – заверил ее Зелгадис, – Поэтому и догнал тебя.
Девушка озадаченно воззрилась на него. Химера же спокойно уселся
под деревом, жестом предложив ей последовать его примеру. Помедлив, она села
рядом. Зелгадис повернулся к ней, и волшебница вздрогнула, увидев горечь в его
глазах.
– Что я понимаю в твоем состоянии, говоришь? – тихо
произнес он. – Лин, ты опять забыла одну простую вещь.
– Э… – действительно, как же она так? Уж ему-то это все знакомо
не понаслышке, он же… – Извини.
– Да ладно, речь не об этом, – криво улыбнулся химера, – Когда я
ухожу один – это нормально, но чтобы ты… Или ты думала, что твое происхождение
и правда вызвало у нас гнев праведный?
– Ага, видели бы вы свои физиономии, – проворчала Лина, –
Смотрели так, будто у меня вторая голова выросла… Да не собиралась я никуда
уходить, мне просто…
“Гхм…” – Зелгадис успокаивающе вскинул руку:
– Послушай. То, что ты – дочь повелительницы кошмаров, и тебе
грозит стать ее новым воплощением – новость не из приятных. Но разве это что-то
меняет? Мы все равно остаемся твоими друзьями, – Зелгадис, честно говоря, сам
поражался своему красноречию: он уже не помнил, когда ему прошлый раз
приходилось столько говорить. Но случай был уж больно нетипичный: это ж его
обычно воспитывали на тему “хоть ты и химера, но хороший”, а сейчас все
выглядело совершенно наоборот.
– Ну-ну, – недоверчиво хмыкнула волшебница, – Ты представляешь,
чтобы наша “Мисс Правосудие” пережила такое крушение основ? Она ж до сих пор
считала, что мы несем в мир справедливость…
А справедливость и мадзоку – это как-то плохо сочетается…
Несмотря на серьезность ситуации, Зелгадис с трудом удержался от
нервного смеха, вспомнив, как принцесса, взобравшись на дерево, вдохновенным
голосом вещает что-то про защиту слабых. Лина, представив себе сходную картину,
саркастически усмехнулась.
– Не бери в голову, – отмахнулся химера, – Я вот на треть демон, Кселлос
– чистокровный мадзоку, да еще какой… И ничего, привыкла же. А Гаурри,
по-моему, вообще ничего толком не понял.
– Гхм… – определенный смысл в его словах был. Уж Гаурри-то в
любом случае не представляет, насколько это все серьезно. Эль-сама для него –
просто кто-то “большой и страшный”, с которым, вроде как, можно подраться…
М-да, потрясающая наивность…
Лина подтянула колени к груди, обхватила их руками. Опустила на
них голову. Сидя вот так, на полянке, рядом с Зелом, она почему-то чувствовала
себя явно лучше. “Почему? Почему мне так… тепло?” – озадаченно подумала
волшебница. Тяжелая рука коснулась ее затылка, погладила по волосам. В другой
раз она, наверное, возмутилась бы – но сейчас ей совершенно не хотелось с ним
ругаться. К тому же, ощущение оказалось неожиданно приятным. Зелгадис молча
смотрел на девушку – он понимал, что сказал уже более чем достаточно, а потому
просто продолжал сидеть рядом с Линой, тихонько гладя ее по голове и горько
жалея о том, что его каменные пальцы не слишком-то подходят для того, чтобы
выразить прикосновением испытываемые им чувства…
“Ты – такая независимая, и так ненавидишь, когда тебя жалеют… А я
не могу сказать тебе, что это вовсе не жалость… Чудо мое рыжее, – только в
мыслях он мог назвать ее так, и то нерешительно, словно боясь быть услышанным,
– Если бы ты только знала…”
* * *
Амелия молчала уже второй час, и Гаурри начал серьезно опасаться
за ее состояние. Однако сидеть на месте и ждать ему, в конце концов, надоело, и
он попытался привести ее в чувство. Поначалу она не реагировала на его попытки
заговорить, и наемник уже начал было подумывать, не полить ли ее водичкой, чтоб
оклемалась. Но тут принцесса, подняв голову, заговорила сама:
– Гаурри-сан… Нам ведь надо найти Лину-сан, да?
– Ага. Ты можешь это сделать?
– Ну… Я попытаюсь, – Амелии совершенно не хотелось куда-то
тащиться, кого-то искать, да еще с перспективой нарваться на Файербол, если
волшебница на них и правда обиделась. Но нельзя же просто оставить их
предводительницу на произвол судьбы. Думать о Зелгадисе она себе решительно
запретила.
– Ну, так пошли! – Гаурри быстрым движением поднялся на ноги, и
принцесса, оставив на столе несколько монет (и как это Лина все еще не отучила ее от этой вредной привычки?),
нехотя направилась вслед за ним к выходу.
Расспрашивая по дороге деревенских жителей, они проследили путь
Лины до того места, где ее догнал Зелгадис. Выслушав очевидцев, с легким
испугом поведавших о том, как “этот тип сгреб ее за руку, и они… того…
полетели…”, Амелия повернулась к скромненько стоявшему рядом наемнику.
– Зелгадис-сан применил Рэй Винг и отправился куда-то с
Линой-сан.
– Да я понял… Как ж мы их сейчас догоним? – озадаченно
пробормотал Гаурри. Амелия вздохнула.
– Придется пешком. Мне будет сложно держать заклинание и
одновременно пытаться найти их.
Принцесса крепко сплела пальцы, склонила голову, закрыла глаза.
Постояв так – довольно долго, но наемник не решился прервать ее – она опустила
руки и, кивком велев Гаурри следовать за ней, решительно зашагала по дороге.
* * *
– Уже темнеет, – тихо сказал Зелгадис. Его ладонь покоилась на
плече волшебницы, а сама она сидела с закрытыми глазами, прислонившись к
химере, – Хочешь вернуться в деревню, или останешься здесь?
– А ты?
– Как скажешь.
– М-м… Не знаю, – думать Лине явно не хотелось, – Что-то меня не
тянет возвращаться. И уж тем более видеть Кселлоса: это ж из-за него вы все
узнали. Может, он это нарочно, а?
– Лин, перестань. Все равно бы это рано или поздно выплыло
наружу.
– Может, и так… Ладно, давай останемся здесь. Погода, вроде,
ничего, да и не впервой нам ночевать под открытым небом…
– Хорошо, – сильные руки Зелгадиса обхватили ее плечи, он привлек
девушку к себе, – Ты спи. Я присмотрю за тобой.
Вообще-то, Лина никому не позволяла так с собой обращаться, и
первым побуждением было вскочить и залепить по химере… ну, к примеру, Диггер
Болтом. Но, оказавшись на коленях у Зелгадиса, она обнаружила, что это,
оказывается, удобно – хотя и малость жестковато, он вовсе не пытался
воспользоваться ситуацией и обнимал ее просто по-дружески – ну, по крайней
мере, это она так думала, а химеру такой ход мыслей вполне устраивал. Зачем ей
знать о том, как он на самом деле к ней относится? Чуть улыбнувшись, он укрыл
ее краем плаща, и волшебница, махнув рукой на всякие там приличия, устроилась
поудобнее и закрыла глаза. Очень скоро дыхание ее стало ровнее, тело
расслабилось, и химера почувствовал, как тонкие пальцы девушки нашли его руку и
легонько сжали ее.
– Зел… – тихим шепотом, почти сквозь сон…
– Да?..
– Спасибо…
* * *
Затянутая в перчатку рука бесшумно отводит в сторону ветви дерева
– взгляду предстает поляна, залитая серебристым лунным сиянием, и на ней,
прижавшись друг к другу – двое…
– Кажется, я недооценивал его…
…Холодный блеск аметистовых глаз…
…Неслышные шаги в темноте…
* * *
– Гаурри-сан, уже стемнело, – принцесса явно выбилась из сил.
Искать Лину с помощью магии – затея почти безнадежная, и все же, краешком
сознания, она чувствовала что-то, подсказывающее ей верное направление. Вот
только сосредоточиться на этом ускользающем ощущении было невероятно сложно, –
Нам не найти их в этом лесу до рассвета.
– Ты уверена? – наемник выглядел встревоженным. Нет, конечно,
Зелгадис с ней, но все-таки… Мало ли что может случиться?.. Амелия тяжело
вздохнула: “Обо мне бы так кто беспокоился…”
– Можно попробовать, конечно… Но вряд ли что-то получится.
– Гм… ладно, – Гаурри все это не нравилось, но в словах
принцессы, похоже, был смысл, – Ночи сейчас короткие, подождем до рассвета. Ты
отдохни – а я разведу костер и покараулю.
Принцесса хотела было сказать, что тоже может подежурить – чтоб
все было по справедливости, и Гаурри не пришлось страдать от недосыпа одному,
но сил на это уже не хватило. Рассудив, что наемник сам вызвался, она
устроилась под деревом и завернулась в плащ. Несмотря на все потрясения
прошедшего дня – а может, как раз наоборот, именно из-за них – Амелия, которая
боялась, что не сможет заснуть, провалилась в сон практически мгновенно, стоило
ей на секундочку закрыть глаза.
* * *
Гаурри разбудил принцессу с первыми лучами солнца – протирая
слипающиеся глаза, она долго соображала, где это они и почему. Вспомнив,
нахмурилась и резко поднялась на ноги. Все переживания – потом, сейчас главное
– найти их предводительницу…
– Ну, ты можешь сказать, где они? – нетерпеливо спросил наемник.
Принцесса, помедлив, кивнула.
– По-моему, уже недалеко. Идемте, Гаурри-сан…
Пробираться по лесу напрямик, через заросли кустарника, было не
слишком-то легко и приятно, да и Амелия время от времени останавливалась,
закрывала глаза, словно прислушиваясь – боялась сбиться с направления. Поэтому
дорога заняла довольно много времени, и когда они, наконец, вышли на полянку,
где остановились на ночь Лина и Зелгадис, уже совсем рассвело, и представшая их
взору картина была ярко освещена солнцем. Гаурри озадаченно замер на месте, а у
Амелии подкосились ноги, и она вынуждена была ухватиться за руку наемника:
химера – под деревом, прислонившись к его стволу, с закрытыми глазами;
волшебница свернулась клубочком рядом с ним, укрытая краем его плаща; ее голова
– у него на коленях, его ладонь – на ее плече… Сдавленно всхлипнув, принцесса
отвела взгляд.
Услышав подозрительный шорох, Зелгадис открыл глаза – и, увидев
Гаурри и Амелию, слегка смутился, но тут же взял себя в руки: “Если я начну
краснеть, они вообще невесть что подумают…”
– Тише. Не будите ее, – негромко попросил он, – Пусть выспится.
Кстати: еда-то у вас есть, я надеюсь?
При слове “еда” наемник встрепенулся:
– Точно! Мы ж еще не завтракали, – произнес он, благоразумно
понижая голос, – Надо бы чего-нибудь сообразить!
Амелия вызвалась поискать что-нибудь съедобное – смотреть на эту
парочку под деревом было выше ее сил – а Гаурри принялся разводить костер,
время от времени искоса поглядывая на спящую Лину и подозрительно невозмутимого
Зелгадиса. Химера старательно делал вид, что этих взглядов не замечает.
Проснувшись, Лина почувствовала, что солнечные лучи светят ей
прямо в лицо – и, тихонько мурлыкнув что-то, лениво прикрыла глаза ладонью.
Зелгадис невольно затаил дыхание. Несколько секунд волшебнице понадобилось на
то, чтобы понять: во-первых, она лежит на коленях у химеры; а во-вторых,
посреди полянки с поленом в руках сидит Гаурри.
За этим, само собой, последовала немая сцена: Лина покраснела от
ушей до пяток и, медленно поднявшись, села на земле рядом с Зелгадисом. Губы ее
чуть шевельнулись, словно готовясь читать заклинание – химера, спохватившись,
осторожно дотронулся до ее руки.
– Не волнуйся, – еле слышно шепнул он ей, – Никто ничего такого
не подумал.
– Да неужели?! – страшным шепотом произнесла девушка, и вид у нее
при этом был такой, что Зелгадис непроизвольно поежился: зная волшебницу, он
ничуть не удивился бы, услышав вопль типа “верни мне мою невинность” и получив
подарочек в виде летящего следом Файербола, а то и чего похуже.
– Привет, Лина! – с довольным непонятно по какой причине видом
произнес ее защитник. Очень вовремя, поскольку разом отвлек на себя ее
внимание. – Наконец-то ты проснулась!
– А ты чего тут делаешь? – вопрос, конечно, был довольно глупым,
но ничего другого в этот момент ей просто в голову не пришло. Наемник мило
улыбнулся.
– Костер развожу, – ответствовал он, махнув поленом, которое все
еще держал в руке.
– Да я вижу, что не рыбу ловишь! – волшебница уже слегка пришла в
себя и строго воззрилась на Гаурри. – Как ты сюда попал? И где Амелия?
– Ну-у… Мы вас искали. Утром нашли, – начал объяснять наемник,
попутно подкладывая дрова в костер, – Амелия за едой отправилась, скоро
вернется.
– Еда – это здорово! – обрадовалась Лина и, поднявшись на ноги,
подошла к Гаурри, села рядом. – А где вы Кселлоса потеряли?
– А… – махнул он рукой. – Слинял куда-то.
– Ясненько…
Тяжелая рука наемника хлопнулась ей на затылок, и Гаурри с
комично серьезным видом заявил:
– Слушай… Не заставляй нас больше искать тебя в лесу по ночам, а?
Ненавижу шляться по кустам в темноте!
– Ладно-ладно, – рассмеялась волшебница. Она уже давно не
сердилась, когда ее защитник начинал обращаться с ней как с ребенком – привыкла
за долгое время их совместных путешествий. В конце концов, это даже забавно. К
тому же… Он ведь и правда беспокоится о ней – просто по-своему. Рассмеявшись в
ответ, Гаурри взъерошил ее волосы – и именно эту сцену застала вернувшаяся,
наконец, Амелия. В поисках еды принцессе пришлось лететь до соседней деревни –
в ту же самую таверну она заходить не решилась: кто его знает, вдруг у
несчастного хозяина при виде ее инфаркт случится? Возвращалась она, честно
говоря, без особой охоты: ведь если Лина все еще не проснулась, придется снова
видеть ее спящей на коленях у Зелгадиса, а от такой мысли у Амелии еще сильнее
портилось настроение – хотя, казалось бы, куда уж сильнее-то? Но, на счастье
принцессы, волшебница уже сидела рядом с Гаурри, явно в хорошем настроении, а
химера остался все под тем же деревом в одиночестве. У Амелии отлегло от
сердца.
– Ну, наконец-то! – радостно подскочила Лина, увидев вернувшуюся
с едой принцессу. – Я так проголодалась, что могу дракона съесть!
“Н-да, хорошо, что здесь нет Филии”, – Зелгадис представил себе
оскорбленную таким заявлением золотую драконицу и невольно усмехнулся. Рубаки с
привычным аппетитом набросились на слегка запоздалый завтрак – Амелия,
оторвавшись на секунду от еды, замахала рукой: “Зелгадис-сан, идите к нам!” – и
химера, лениво поднявшись на ноги, присоединился к собравшейся у костерка
компании. Осчастливленная принцесса тут же придвинулась к нему, Лина с Гаурри,
как всегда, устроили потасовку из-за куриной ножки – в общем, все вернулось в
привычную колею.
* * *
Все следующие дни Лина сторонилась Зелгадиса. Не то чтобы
демонстративно – даже сам химера заметил это не сразу – но девушка старалась
лишний раз с ним не заговаривать. Справедливо рассудив, что волшебницу
совершенно не радует, что кто-то оказался свидетелем не самого приятного
момента ее жизни, он тоже не стремился слишком часто попадаться ей на глаза.
Этим, само собой, пользовалась Амелия. Хоть принцесса и не понимала, чем
вызвано такое поведение Зелгадиса, но ее это вполне устраивало. Химера без
всякого желания, но с внимательным видом выслушивал все ее вдохновенные истории
о борьбе во имя справедливости, старательно прикрывал во время случайных стычек
с бандитами, истреблением которых по традиции занимались рубаки в свободное от
еды время – короче, воцарилась полнейшая идиллия.
А Лина чувствовала себя немного странно. Да, она действительно
терпеть не могла, когда кто-то видел проявление слабости с ее стороны – хорошо
еще, что не так и часто случались события, способные вывести ее из равновесия.
А уж мысль о том, что она всю ночь проспала у Зелгадиса на коленях, и вовсе
вызывала попеременно два желания: сбежать на край света либо запустить в него
Файерболом – чтоб не думал ничего лишнего. Но в то же время волшебница
вынуждена была признаться самой себе, что не так уж это было и неприятно.
Скорее наоборот. И еще ей было до жути интересно, что бы по этому поводу мог
сказать сам Зелгадис – ну должен же он хоть что-нибудь об этом думать?! Хотя
волшебница скорее провалилась бы сквозь землю, чем задала ему подобный вопрос.
Химера же об ее раздумьях, ясное дело, не имел не малейшего понятия, поэтому
поведение девушки постепенно начало вызывать у него удивление: неужели она все
еще сердится? Сколько ж можно-то?
Неизвестно, сколько бы еще все продолжалось в том же духе, но
помог случай. Добравшись до очередной деревни, рубаки расположились на ночь в
таверне, причем на сей раз им даже удалось напугать до полусмерти не так уж и
много посетителей. После сытного ужина все расползлись по своим комнатам – день
выдался тяжелый, бандитов попалось по дороге немало, и сокровищ,
соответственно, тоже – а потому заснули все почти мгновенно.
На следующее утро Лина почему-то проснулась непривычно рано – то
ли занавеска на окне оказалась слишком слабой преградой для яркого солнечного
света, потоком вливающегося в комнату сквозь огромное окно, то ли волшебница
просто успела выспаться, но заснуть снова ей так и не удалось. Девушка
повертелась с боку на бок, помаялась так с полчасика, и, в конце концов, ей это
надоело. Выбравшись из-под одеяла, Лина отправилась умываться, решив попутно,
что надо бы спуститься вниз и чего-нибудь съесть: кормили в этой таверне
неплохо, а волшебница, как всегда, успела зверски проголодаться.
Общий зал оказался почти пустым, и, спустившись по лестнице, Лина
сразу же увидела Зелгадиса, устроившегося у окна со своей неизменной чашкой
кофе. Помедлив секунду, девушка направилась к его столику.
– Привет, – произнесла она, стараясь, чтобы голос звучал
равнодушно, – Ты чего в такую рань поднялся?
– Доброе утро, – улыбнулся химера, подняв глаза, – А ты чего?
– А… Проголодалась, – махнула рукой рыжеволосая, которую слегка
озадачила улыбка на лице Зелгадиса: не так и часто можно было увидеть подобное
зрелище. Кивнув, химера щелкнул пальцами, подзывая официанта – Лина аж опешила
от такой предупредительности: “Да что это с ним сегодня?”
Заказав себе завтрак – ну, как обычно: “все меню два раза” –
волшебница откинулась на спинку стула и уставилась в окно, машинально барабаня
пальцами по столу. Разговаривать ей не хотелось. Химера наблюдал за девушкой,
слегка прикрыв глаза. “Ее же явно что-то беспокоит. Интересно, в чем дело?.. ”
В итоге, решив, что молчание затянулось, он таки не выдержал:
– Ты нервничаешь, – пристально глядя ей в глаза, сказал химера, –
Почему?
– Нервничаю? Я?! – Лина чуть покраснела, но взгляд выдержала. –
Да с чего ты взял?
– Ну, дело твое, – пожал плечами Зелгадис, – Не хочешь говорить –
не говори. Но если что – мы друзья, не забывай об этом.
Химера совершенно не собирался напоминать волшебнице, что совсем
недавно она уже имела возможность убедиться в этом – но получилось именно так.
Уж очень хорошо Лина помнила, как выглядело проявление дружеских чувств со
стороны Зелгадиса, ведь именно это, в конце концов, не давало ей покоя все
последние дни. Но вот сообщать химере о том, что это он заставляет ее
нервничать, волшебница, само собой, не хотела. С другой стороны, надо ж хоть
что-то ответить, не молчать же так и дальше!
Неизвестно, чем бы закончилась сия беседа, но положение спас
официант, появившийся с горой тарелок. Глаза Лины радостно вспыхнули: во-первых,
еда – это ж круто, во-вторых, можно уйти от разговора – и волшебница вплотную
занялась долгожданным завтраком.
– Ну вот! Так гораздо лучше, – наевшаяся Лина расплылась в
довольной улыбке и вопросительно посмотрела на Зелгадиса, – А ты о чем таком
задумался?
Подняв глаза, он пристально глянул на нее – и накрыл ее ладонь
своей. В первое мгновение девушка инстинктивно дернулась – но руку все-таки не
убрала.
– Ну, ты же не хочешь говорить, что тебя беспокоит. Так зачем
спрашиваешь меня?
“Гхм… – в чем-то он, конечно, прав. Но как объяснить то, что она
сама не понимает? И зачем он только взял ее за руку – от этого так мысли путаются… – Да что со мной такое?!”
– Мне казалось, что у тебя нет причин не доверять мне, – спокойно
заметил Зелгадис, словно не видя, что его простой, в общем-то, жест поверг
рыжеволосую волшебницу в легкое смятение. Лина молчала, пытаясь собраться с
мыслями – и, как ни странно, ей это довольно быстро удалось. Даже то, что его
ладонь все еще накрывает ее руку, перестало казаться чем-то неожиданным и
странным, и волшебница внезапно подумала о том, что это ей, на самом деле,
чертовски приятно. “Ну вот, это уже прежняя Лина, ”– довольно подумал химера,
увидев, как вспыхнули ее глаза.
– Конечно, нет! – широко улыбнувшись, произнесла рыжеволосая, –
Ты же сам сказал, что мы друзья. Но со мной все в порядке, правда!
– Ну, вот теперь я тебе верю, – Зелгадис улыбнулся ей в ответ – и
девушка не смогла скрыть удивления: почему он так ведет себя? Спохватившись,
химера попытался было натянуть на лицо обычное для него непроницаемое выражение
и сделал движение, чтобы убрать руку. Но, неожиданно даже для самой Лины, ее
ладонь потянулась вслед за его ладонью – и Зелгадис инстинктивно перехватил и
крепко сжал маленькую руку девушки.
“Даже если для тебя это – всего лишь дружеский жест… Все равно –
спасибо…”
“Почему я это сделала? Да, мы друзья, но… Что это за странное
чувство – как будто происходит что-то особенное…”
Голоса Амелии и Гаурри резким диссонансом разрывают тишину – и
Зелгадис отпускает ее руку. Его лицо спокойно, даже безмятежно, темно-голубые
глаза задумчиво устремлены куда-то за окно, но Лина почему-то чувствует себя так, словно он все еще
смотрит на нее – привычно непроницаемым взглядом, в котором так трудно
прочитать его мысли. И как будто по-прежнему жесткие пальцы осторожно сжимают
ее ладонь…
“Может быть, однажды я скажу тебе… Когда-нибудь… Ты обо всем
узнаешь…”
…Солнце светит в распахнутые окна, отражается в широко раскрытых
алых глазах – золотом пылают в этом сиянии рассыпавшиеся по плечам непослушные,
вьющиеся кольцами рыжие прядки. Теплый ветер играет шелковыми занавесками,
принося в комнату соленый запах моря и крики танцующих над волнами чаек…
– Проснулась, рыжая? – в прищуренных глазах – насмешливая
нежность, губы легко-легко касаются щеки. – Доброе утро.
Просто сон – воспоминания, оставшиеся где-то далеко-далеко. Это –
действительно было, но столько лет прошло с тех пор…
– Ты чего так рано? – с притворным упреком, но улыбка светится на
все еще немного сонном личике. Он улыбается в ответ.
– Ну, ты же не хочешь проспать завтрак, правда? – сильные руки
вытаскивают ее из-под покрывала, она оказывается у него на коленях и, блаженно
зажмурившись, прижимается щекой к его волосам.
“Ты ведь тоже помнишь это, правда? Помнишь, я знаю…” – но это –
всего лишь воспоминания о той, прошлой жизни, в которой осталась странствующая
волшебница Лина Инверс…
